Отправлено: 01.11.10 21:00. Заголовок: [two musicians]

цитата:

Саммари: Два совершенно разных музыканта. Два совершенно разных человека. Два незнакомых гитариста. И - одно место, одно время, одна комната на гримерную. А еще на фоне такого безобразия... Очень удачно. Участники: Сёма Мышкин, Рокко де Люка Время: 16 мая 2002 года Место: филиал библиотеки с неизвестным номером

 Отправлено: 01.11.10 21:46. Заголовок: Сема устало стащил с..

Сема устало стащил со спины тяжеленный и неудобный футляр с гитарой и с ненавистью стукнул им об пол; струны недовольно заворчали. Надо же было перенести этот дурацкий филиал в такую глухомань, что без ста грамм не разберешься. Полтора часа он таскался по самым разным улицам, спрашивая у самых разных прохожих. Никто не знал. Злой, невыспавшийся (слава богу, встал пораньше, а то бы совсем опоздал) Мышкин уже достал из кармана мобильник, чтобы, скрипя зубами, выспрашивать у организатора концерта, где этот их филиал есть, когда он заметил вывеску на одном сером здании с желтой дверью, мимо которого прошел дважды, приняв его за трансформатор, гласившую что-то вроде «филиал музыкальной библиотеки». Нет, ну надо было в такой цвет дверь покрасить!
И вот теперь он уже встретился с организатором, тот показал ему маленькую комнату – что-то вроде архива – организованную под гримерную. Нет, гримироваться Мышкин не собирался, но подготовиться надо было. Хоть как обычно, нервничая, он выучил репертуар назубок, Сема никогда не отказывал себе в процессе волнения. Нет, он не истерил, но волновался.
Пойти в вот такие вот библиотечные музыканты его заставила вечная проблема с работой. Сидеть на шее у родителей Семе очень не хотелось, а отношения с начальством не складывались, по большей части из-за Семиной непунктуальности, а еще его дурацкой привычкой хихикать невзначай, особенно когда это ненужно. Поэтому долго он ни на одной работе не задерживался. А концерт – он недолгий, за время концерта ничего набедокурить не успеешь.
Однако последнее время – вернее, последние три дня - Сема начинал подумывать о том, а не пойти ли на работу в МСД. Это место – из-за неожиданно возникшей проблемы - лихорадочно набирало работников, а просечь еще никто толком не успел, поэтому, надеясь на удачу, сразу после концерта Мышкин запланировал собеседование с руководителем отдела программного обеспечения. Должно же было хоть когда-нибудь повезти! Но главное было – не опоздать. Вовремя уйти с концерта, отпеть, отыграть – и уйти.
Сема снял ветровку и остался в одной черной рубашке с коротким рукавом и джинсах. Он уже не раз выступал в этих вещах, но, как бы они ни были застираны, время над ними было не властно, и выглядели они всегда на концертах довольно эффектно. После Мышкин воззрился на себя в зеркало, которое, видимо, поставили здесь специально ради него. На него смотрело нечто черноволосое, кудрявое и отвратительно подростковое. Сема с ненавистью зарычал и отвернулся. Через секунду он отвернул зеркало к стене, а потом достал гитару и начал вспоминать мелодию из «Крестного отца». Это было для затравки, дальше шли испанские мотивы, пара песен – популярных и собственных – а потом... Потом Сема намеревался оставить концерт на плечах еще одного приглашенного парня, о котором ему все-таки сообщили. Напарник – это всегда здорово.
Дверь открылась, и Сема обернулся. Это было, очевидно, тот самый напарник. Мышкин оставил «Отца» и улыбнулся.
- Доброе утро. Мы, видимо, коллеги на сегодняшний концерт. Семен Мышкин, можно Сема, - он протянул мужчине руку.

 Отправлено: 04.11.10 21:21. Заголовок: Было больно. Нет, не..

Было больно. Нет, не в душе, пустяк - щека, которую доблестно отлежала подушка и лежащая на ней и, следственно, на нем, девушка. Потом брызги лимона, прямиком попадающие на вчерашние царапины от железных тонких струн, а потом еще попадание туда соли, под злобный смех совершенно пресной яичницы. А потом еще календула, холодная и бессердечная, которую вмассировали любимые тонкие пальцы в кровоточащие порезы. Пластыри. Ненавистные пластыри, в последнюю минуту смененные полосками белой ткани. Дверь чуть не прихлопнула... машина чуть не убила... зато потом ароматные губы, утешительно впивающиеся в его собственные. Рокко не был удручен. Даже меланхолично весел, если это можно так назвать.
Темная улица игриво светилась. Разноцветные ресницы фонарей, еще не погасших после теплой весенней ночи, недоверчиво взмахивали и расплывались в заспанных глазах Рокко. Белки казались красными от количества лопнувших сосудов, моргать было тяжело и безрадостно, голова кружилась и мужчина еле видел. Только поселившиеся в ладони чьи-то мягкие, приятные как шелк пальцы направляли его тело в нужное место, спасали от стоящих на дороге столбов. 
Он спал минут тридцать, как и она, они не могли оторваться друг от друга вплоть до четырех часов утра, и все еще не остывшее тело беспощадно болело, обмякшее и не готовое подчиняться хозяину. Режим давно пора было менять.
Однако, прогулка до метро длительностью в сорок минут, с учетом постоянных спотыканий и усталых остановок возле столбов, не была пыткой. Гитара, еще позавчера оставленная в гримерной, не била по бедрам и не мешала заходить в вагоны, единственным имуществом Рокко сейчас была только горстка сиреневых медиаторов с красивыми белыми буквами, соединяющимися в имя своего обладателя: "Rocco DeLuca", и никто зловеще не жужжал над его ухом, выкладывая всю горькую правду своей жизни. Ему это было не надо. Он понимал без слов, хоть и не утешал как маленького ребенка, достаточно было лишь приобнять - ненавязчиво, но действенно, с искренним сочувствием. Да хоть без него вовсе. Человеку нужна просто иллюзия поддержки, ему хватает её, что, впрочем, на руку остальным - тем, кому приходится утешать. Но все же остались те, кто разграничивают поддержку и утешение. В основном, правда, от гордости, но разницы, в сущности, нет. Даже если и есть, на неё предпочитают мило забить. Да и таким труднее всего угодить.
Метро проглотило Рокко и его спутницу, заодно дав щедрый шлепок по заду напыщенной гадостью кассирш, эскалатор, лениво зевая, пополз вниз. Как будто делал одолжение.
Оглушительно визжащий поезд, недовольно открыв двери, впустил волну потных мужчин и женщин, чуть не прихлопнув от раздражения единственную ароматную парочку. Они хотя бы пахли не потом, а густым смачным куревом. Рокко меланхолично выматерился,
чем вызвал легкую улыбку девушки, держащей его в более-менее вменяемом состоянии, и плюхнулся на единственное свободное место в вагоне. Еще было рано, толкотня должна была начаться примерно через час. 
На колени к нему опустилось его синеглазое сокровище, захватив с собой сверху горстку бодрости и веселья. Кудрявая головка опустилась Рокко на грудь, веки закрылись и дыхание стало спокойным и умиротворяющим. Жаль только она была нема. 
Удивительным образом не проехав станцию, Рокко, залепив себе пощечину, выполз из вагона, деликатно подал руку спутнице и, уже больше как нормальный человек, а не зомби, зашагал к выходу в город. 
Уже было светло, все фонари потухли, а маленькая толпа снаружи вереницей тянулась к метро и автобусным остановкам. Поразительное дело - окраина, а занятость тоже нехилая. 
Уже хорошо знакомый путь к библиотеке быстро вспылыл в воображении, и Рокко без особого рвения, но все же направился к точке назначения. Опаздывать - это, конечно, в его репертуаре, и организаторы прекрасно осведомлены об этой дурной особенности музыканта, но сегодня он хотел отпраздновать свою влюбленность. Пусть будет приятно не только ему. 
Спутница, то и дело поворачивающая и начинающая идти лицом к Рокко, теперь шла таким образом все время. Де Люка поэтому замедлил шаг и просто любовался той, что лучезарно улыбалась перед ним, как недостижимо-доброе, свежее утро. Сознание вернулось, белки стали больше похожи на самих себя, ноги уже не болели так, будто их обладатель уже три дня беспрестанно ходил, а в позвоночник вернулся исчезнувший на время стержень. Рокко был, можно сказать, почти готов к концерту. 
Завернув-таки не туда один раз, итальянец все же добрел до библиотеки, со скрипом открыл дверь и впервые за утро посмотрел на часы, показывающие старыми неисправными стрелками без шести девять. Большие, они висели на стене прямо перед глазами и так и просили, что бы на них обратили внимание. Им, надо сказать, редко в этом отказывали.
Лестница угрожающе вопила при легких перепрыгиваниях Рокко через ступень, но, благо, ломаться не собиралась. Совсем близко слышался звук гитары, который привел музыканта в обыкновенный при таком раскладе ажиотаж, а заодно призвал воспиминания о том, что сегодня Рокко выступает не один. 
 - Милая, останься. Я позову, когда мы пойдем на репетицию, но прошу тебя, сейчас лучше не ходи. 
Девушка понимающе кивнула, обвив шею спутника руками, а затем кротко зашла в тень, отпустив Рокко к гримерке. Она знала, что спорить бесполезно, если не можешь сказать ни единого аргумента в свою пользу.
А итальянец, громко кашлянув, впорхнул в комнату со светящимися зеркалами и тут же услышал напыщенное приветствие в свой адрес. Душа усмехнулась.
 - Чертовски приятно вас видеть, коллега. Мое имя - Рокко, - пожав предложенную руку, музыкант шутливо поклонился, сняв шляпу, и высыпал на пол все свои медиаторы. Так приятно, когда они не оттопыривают карман. Захотелось выпить.
- Да, приятель, не хотите отхлебнуть глоточек для храбрости? У меня где-то валяется недурной скотч, еще с прошлого года не можем его допить... они не любят крепкое, максимум - шампанское, я, конечно, не против него, но они покупают такое дешевое дерьмо, простите за выражение, что даже видеть не хочется.. - Рокко принялся усердно рыться в скукоженном от древности шкафу, по дороге снабжая тишину словесным потоком. Он ненавидел тишину. Но любил скотч.

 Отправлено: 06.11.10 15:50. Заголовок: Нет-нет, даже при ис..

Нет-нет, даже при исключительных обстоятельствах, например, в пьяном виде или стукнутый чем-то тяжелым по голове, Сема никогда не сказал бы незнакомому: «Ха-ай, пацан, классный прикид, тебя как зовут? А я Сема!» Он был вежливым мальчиком, в детстве ходил в музыкальную школу, ненавидел аккордеон и пел в хоре, в самом нижнем ряду, потому что был ростом меньше всех, даже девочек. Он ходил в очках, и только с возрастом зрение улучшилось, а вместе с ним и отношение к жизни. Аккордеон был заброшен на антресоли, появилась гитара, а с ней и вдохновение, и юмор, - все, кроме женского внимания. Осталась вежливость и ботаническая склонность говорить понятными, но умными словами.
- Очень приятно, - улыбнулся Сема, облизывая немного пересохшие от духоты губы и оглядываясь в поиске – какого там кондиционера – хотя бы банального вентилятора или просто довольно крепкой картонки, чтобы обдуть изможденные жарой части тела. – Нет-нет, я не пью, спасибо. И тем более не в такую жару... Уф.
Он завороженно следил за тем, как мужчина, представившийся Рокко, копается в библиотечном шкафу и сосредоточенно выуживает из него что-то древнее и явно алкогольное. Сам Сема, разумеется, иногда любил выпить, но исключительно за столом, под приятный тост и желательно в кругу семьи. Однажды он сделал глупость, много выпив в школьной компании, а потом еле дошел домой и, свалившись в ванную, проспал там до утра, и там же принял похмельные муки. После этого случая желание много пить пропало раз и навсегда, и Сема стал трезвенником, а шампанское и красное полусладкое на днях рождениях не считается.
- Когда концерт начинается, вы не знаете? А то мне сказали: «Примерно в десять», а точно...
Сема начинал издалека. Приветливый коллега, как он наделся, мог бы немного помочь ему, с работой и вообще. Он хотел попросить Рокко подменить его в конце концерта, чтобы Мыш успел на собеседование.
Телефон зазвонил внезапно, как они обычно всегда и звонят. Полифоническое издевательство над Битлами влетело в уши Мышкину и, как обычно, вызвало одновременно ненависть (Битлов Сема любил) и благодарность (никогда не пропустить такой орущий звонок). Сема снял трубку. Это звонил – черт, черт, черт! – работодатель, начальник отдела программного обеспечения.
- Алло?
- Семен Семенович? Это Евгений Викторович. – голос был нервным, его хозяин явно куда-то бежал. – Собеседование придется перенести чуть пораньше. На часок. Полдвенадцатого вас устроит?
- А, э...
- Хорошо, тогда до встречи. Буду вас ждать.
И трубку бросили. Послышались гудки, и с каждым гудком из Семы уносилась бодрость и хорошее расположение духа. Черт побери, да как же он успеет с другого конца Москвы на свое собеседование всего за час? И не факт, что его коллега согласится помочь. Конечно, его приветствие помогало желать неплохого контакта, однако... как дело до дела...
Сема вздохнул и с виноватой улыбкой протянул руку за рюмкой скотча.

 Отправлено: 01.12.10 20:57. Заголовок: Нет, это же прекрасн..

Нет, это же прекрасно - скотч. Это же прекрасно - пить. Особенно после очередного вкатывания в асфальт за очередное не заданное детям домашнее задание и мат на лекциях. Ну какое этим детям домашнее задание, зачем оно им, если они за два года обучения почти свободно говорят на итальянском, хоть и не очень хороши в грамматике? Будет вам грамматика, будет, все вам будет, но потом. Ну а мат? Ну и что с него, а? Как будто эта куча молодежи узнает какие-то новые для себя слова. Ничего подобного. И все равно надо сдвинуть брови и два часа кряду насиловать мозг непрекращающимся потоком изрыгаемых проклятий и угроз. Еще бы слюной там брызгали, ей-богу.
Ну и после этого ужаса, почему бы не притащиться домой, не открыть бутылку доброго шотландского виски, не достать парочку бокалов из тоненького, кристально-прозрачного стекла, не налить янтарную, ароматную жидкость в эти бокалы, наблюдая за звучной струей, стукающейся о краешки и падающей на дно, а потом прижать к себе девушку и молча пить с ней этот божественный напиток? И как можно от такого отказываться... но на нет, как говорится, и суда нет. Мало ли, сопьется человек прямо перед концертом, и что с ним делать? Еще получит горстку пенделей от добрых организаторов. Нет уж, увольте.
- Как хотите, дружище, как хотите, - только и проронил Рокко, окончательно достав из шкафчика скотч. И, как по привычке, два бокала. И так же по привычке налил в оба из них, любуясь тем, как напиток оказывается в емкости.
- Нет, не знаю, простите. Как придут и вызовут - так придется без разговоров вылетать из гримерки и сломя голову лететь на сцену, пока народ еще разогретый. Ну, вы понимаете.
Рокко не успел даже прислонить бокал к губам, как замер с ужасной гримасой на лице. Звонки телефонов - вещь настолько леденящая кровь, что уж лучше обходиться вообще без самих их источников. А это еще и жутко исковерканная, но все равно знакомая песня... как бишь её... неважно. Все равно бокал чуть не умер от совместного с обладателем ужаса.
По подрагивающему и взволнованному голосу неожиданного коллеги было ясно, что разговор о чем-то определенно ему важном. Даже очень важном. А те самые разочарованные "А, э...", сколько же Рокко их слышал. В основном, конечно, когда его университетские ученики брали экзаменационные билеты. И вдруг исчезнувшее дыхание обрушившихся надежд, какая знакомая мерзость. И, о радость, протянутая за выпивкой рука, конечно же мгновенно получившая свою порцию.
- У вас что-то стряслось. И не отнекивайтесь. Что?

 Отправлено: 02.12.10 20:21. Заголовок: Если бы Сема был как..

Если бы Сема был каким-нибудь старым мужчиной, у которого радикулит и пара несерьезных, но противных заболеваний, он бы охнул. Если бы он был маленьким мальчиком, учащимся в классе эдак шестом и пытающимся из кожи вон лезть, чтобы показать свою взрослость, он бы выругался. Если бы он был современной дамой из нью рашн сословия, он бы ахнул и выронил йоркширского терьера. Если бы он был автомобилистом, он бы крякнул, схватил тряпку и долбанул изо всех сил ей о дорогое стекло дорогущей машины.
Но он был из сословия программистов, он был программистом, ему было двадцать три, он играл на гитаре и не знал ни одного матерного слова.
А поэтому Сема просто виновато улыбнулся и, схватив скотч, зачем-то выдохнул, как это делают люди из кино и дядя Петя после командировки, быстро его проглотил.
Горло обожгло, из глаз покатились слезы, стало трудно дышать. В голову ударила волна алкоголя, Сема выпучил глаза и попытался просипеть «Воды...», но это ему не удалось. С секунду он так и сидел на стуле в обнимку со своей гитарой, судорожно вцепившись в стакан, выпучив глаза и мечтая если не о стакане воды, которую он бы вряд ли проглотил, то хотя бы о корочке хлеба, чтобы заесть алкогольный огонь, полыхающий в глотке. Потом пламя стало отходить, Сема отдышался.
Он никогда не пил что-то крепче вина. Да и от вина ему становилось скорее хуже, нежели лучше. Он начинал позевывать, через полчаса уже откровенно хотелось спать, и он со стыдом покидал поле боя под названием застолье, во главе которого гордо вышагивал (или выскакивал?) военачальник Петр Мышкин.
- Да... – Сёма впервые сипел. Это было странно, но... прикольно. Прикольно – когда волна огня сошла, и в горле осталось тепло и сухость. Вот это было уже мило. В голове был легкий туман – алкоголь начинал действовать, и в движениях Семена Мышкина если не появилась уверенность, то хотя бы пропала скованность и нервность. Главное теперь – не дыхнуть на организатора концерта, а то потом вообще никуда не пригласят.
- Да, проблемы на работе, - закончил Сёма. – Вернее, с поступлением туда. В МСД нужны программисты – пока еще нужны – вот я и попробовал устроиться. Нужно успеть на собеседование с начальником... Отменить концерт я не смог, вот, теперь придется мучиться, без конца на часы поглядывать. Взять в расчет минут пятьдесят на дорогу, плюс минут пять, чтобы наверняка не опоздать, плюс еще пять минут – раздеться, одеться, выходит – мне нужно уйти с концерта в половину одиннадцатого. Главное – чтобы его не задержали...
Сема уже мыслил вслух, сам того не замечая. Он одновременно жаловался случайному знакомому с итальянским именем, как тяжела и неказиста жизнь безработного программиста.

 Отправлено: 29.12.10 19:03. Заголовок: "О, Семен, мон а..

"О, Семен, мон амур. О, ваши глаза, с десяткаи лопнувших сосудов, о, они прекрасны. О, как от вас сейчас будет нести перегаром. О, как вам сейчас снесет крышу. О, какой же вы будете веселый. О, не глотайте скотч такими порциями, как будто это дешевое пойло, которое вы распиваете в подъезде с быдлом города Москва. Это скотч, это неплохой старый скотч, от которого глаза на лоб лезут после пятой порции. Это прекрасный скотч." - такой монолог, готовый вот-вот сорваться с языка, Рокко оставил у себя в голове. Надо сказать, мыслил о корчащих рожи молодых людях он всегда в нотках ироничного пафоса. Привычка, ничего личного. Просто глупенькая привычка, оставшаяся из кромешного детства, когда он, такой пьяненький избалованный разгильдяй с отцовской текилой в руках, развращал по переулкам невинных детишек в Сан-Джиминьяно. Он не корчил рожи, пока глотал горький алкоголь лет с шести, в отличии от тех папенькиных и маменькиных крестьянских и дворянских дочек и сыночков.
Рокко сделал вескую паузу, готовый по первому требованию налить пострадавшему напарнику воды, но тот, что удивительно, довольно быстро для своего стажа оклемался и словил кайф, поддавшись и пленительным, и пьянительным алкогольным парам. Сразу стало видно, как расслабились мышцы рук, как исчезло напряжение с лица и Сема все-таки показался Рокко приятным парнем. Не замызганной компьютерной крысой, а нормальным, недурным и не совсем пропащим пареньком. Только стоит ли его сейчас таким себе оставлять, если это, возможно, единственный раз, когда они видятся? Забыть будет труднее. А то названивать захочется, не дай бог... не надо нам партнера по выпивке и еще одну конченную душу на хвост, незачем.
Рокко выслушал скромный и довольно унылый жалобный поток коллеги и легонько взял его за плечо, чтобы тот, случайно резко повернувшись, не упал от потери ориентации.
- Друг мой, плохи ваши дела, неподкупна и неказиста наша бюрократия. Но что делать - не снимать же штаны и бегать, правильно?
Семен чуть-чуть улыбнулся на последней фразе, сдавленно выдохнув. Надо же, он не заметил, что уже минуты три его настоятельно держат за плечо.
- Так вот, Сема, так ведь вас зовут? - я помогу вам. Давайте вы выступите первым, я уломаю организаторов, потом я, а потом я тихонько доведу вас до метро и мы возьмем у одной знакомой мне старушки элексир быстрого протрезвления? А то, знаете, если вы вот в таком состоянии завалитесь на собеседование и, не дай бог, дыхнете на начальника, вас вышибут оттуда взашей. Я тихонько протащу вас по метро, пока вы отойдете, а потом мирно расстанемся. Да, и не забудьте дать мне ваш номер телефона, на случай, если захочется научиться пить. О'кей?
Господи, все-таки не удалось удержаться от ненавязчивого приглашения выпить. Тебе, что, не хватает горы студентов да немой подружки? - подумал Рокко и отпустил Семино плечо.

 Отправлено: 02.02.11 14:56. Заголовок: Чур! Чур нас всех от..

Чур! Чур нас всех от хронофобии, боязни времени! Чур нас всех от выпивки, чур нас всех от стремительных выступлений, чур от неорганизованных начальников, чур, чур, чур!
И дай нам бог побольше приличных итальянцев на пути, которые пихаются скотчем, потом держат за плечо и вещают слова помощи. А еще думают, что ты пьян.
Ну нет, после одного хорошего глотка не пьянеют, не расслабляются и не начинают опрометчиво дышать на начальника. Сёма, конечно, не пьет, но ему двадцать три и он не дурак, отнюдь не дурак. Он, может, и необразованный в плане игр самоутверждающейся молодежи под названием алкоголь, курение и наркотики, но не настолько же.
- Да со мной все хорошо, серьезно, - ухмыльнулся Сёма, приподнимаясь со стула и доставая из рюкзака бутылку сока, чтобы запить осадок алкогольного вкуса и приобрести более-менее адекватное и сладкое состояние. – После глотка не пьянею. У меня была только одна мысль... Если вы не против... Я выступлю первым со всеми своими номерами, а вы уже закончите концерт... без меня. Мне не очень удобно просить... Но провожать меня, наверное, не надо, я сам еще жив, а вот времени мне может не хватить, если мы будем играть поочередно. А так – сразу чохом – я и вы. По идее, у нас еще должен быть один партнер, он придет к самому концу концерта... Вы передадите ему эстафетную палочку и благополучно уйдете по своим делам. Я никого не перегружаю, вы не теряете лишнего времени... и все проблемы остаются тому третьему парню, - Сёма злорадно фыркнул.
Наверное, это скотч придал Мышкину нагловатой смелости – раньше он вряд ли бы посмел к полу-знакомому мужику на улице обращаться со своими идеями. Но он и сам уже предложил подобный вариант, а Сема его даже сгладил... Мышкин никогда не умел просить, не его это была черта. Попросив, он всегда чувствовал себя слабохарактерным идиотом, а не попросив – страдал от своей же неадекватной гордости. Словом, странный человек был Мышкин. Честный, но странный.